Диадема для Золушки[СИ] - Екатерина Слуднева

— Почему?

— Не знаю.

— Скажи, это все твои сюрпризы? — спросил он снова после короткой паузы.

— А ты знаешь что-то еще? — она весело смотрела ему в глаза и, как и прежде, только тонкая грань ее очков отделяла его от нее.

— Нет. Но я не могу понять, почему Настасья тебя Золушкой называла.

— Потому что в тот день у нас с Настей был шопинг, — она смеялась, — и она решила, что я красавица.

— Но ведь ты правда красавица!

— Мартин, не надо, — Уля опять сжалась, и взгляд ее потускнел.

— Девочка моя, неужели ты до сих пор не можешь забыть ту ужасную историю? — спросил Мартин проникновенно. Он только сейчас понял, как она беззащитна, — Неужели то, что произошло тогда, волнует тебя больше, чем наше настоящее?

Он взял ее дрожащую руку и поднес к своим губам. Она вздрогнула от их горячего прикосновения, и посмотрела ему в глаза. В них было столько тепла и нежности, что она смогла немного расслабиться. И теперь опять захотелось, чтобы он взял ее в охапку и утащил куда-нибудь далеко-далеко, где она не смогла бы больше вспоминать о том прошлом. И были бы только они вдвоем, а впереди их ждало бы только их общее будущее. И ведь сейчас он сказал «наше настоящее», и значит оно уже общее. Но хотелось бежать. Бежать вместе с ним. В его объятьях.

— Я люблю тебя! — продолжал Мартин, — И я всегда буду любить тебя такой, какая ты есть, со всеми твоими достоинствами и недостатками. И под какой бы ты не пряталась маской, я всегда тебя найду и узнаю. Любящее сердце подобным образом не обманешь!

Ее взгляд смягчился, и руки перестали дрожать. Он понял, что его слова подействовали, но Мартин знал, что ей еще тяжело. Он не хотел давить на нее. Потому что он любит ее. Он будет ждать ее сколько угодно. Рано или поздно пройдут все ее страхи, и тогда останется только он один. И будут они самыми счастливыми на свете. Только нужно уметь ждать.

— Как ты планируешь отмечать Новый год? — перевел он тему.

— Не знаю, — Уля сделала вид, что задумалась, — А у тебя есть предложение?

— Есть, — вот этого Мартин точно не ожидал, хотя смог скрыть свое удивление, — Тебе придется по вкусу Новый год в гостях у олигарха?

— У Бахровцева? — уточнила Ульяна.

— Ага.

— Я могу подумать?

— Конечно.

Зазвонил телефон Ульяны, и она ответила.

— Уличка, спасибо тебе огромное! — услышала она восторженный голос брата.

— Да, не за что! — она улыбнулась.

— Чтобы я без тебя делал!

— Да, действительно!

— Что ты ему сказала?

— Ничего особенного.

— Ничего себе, «ничего особенного»! — Вангог был безумно счастлив, — Давай говори! Сама знаешь, от меня так просто не отделаешься.

— Я просто сказала, что вернусь, — честно ответила Уля.

— Это правда?

— Правда.

— А Мартин?

— А что с ним?

— Он уже знает, кто ты на самом деле?

— Нет.

— Сестренка, ты с огнем играешь!

— Не беспокойся, скоро все закончится.

— Ну, как знаешь! — успокоился Иван, — До встречи, сестренка!

— Пока!

Уля отключила телефон и снова взглянула на Мартина. Он слышал весь разговор, и теперь его интересовало, кто ей звонил, и о ком они говорили. Но спрашивать этого он не стал. Кто он такой, чтобы спрашивать? Он пока еще не имеет никакого права на подобные расспросы.

— Я расскажу тебе все, только немного позже. Хорошо? — она тепло улыбнулась и робко провела ладонью по его щеке, — Я просто хочу тебе сделать небольшой сюрприз. Так сказать, подарок к Новому году.

— Значит, я еще три дня должен провести в неведении? — уточнил Мартин.

— Ну почему три? Уже почти два, — она усмехнулась, — поедем отсюда?

— Тебя отвезти домой? — спросил Мартин, сев в свой «Мерседес».

— Нет, — Уля посмотрела за окно. Метель только усилилась за то время пока они сидели в кафе, — Я не хочу сегодня возвращаться в свою берлогу. Ты не против, если я тебя сегодня потесню?

— Уль о чем ты говоришь! — он улыбался, — разве мне может быть тесно рядом с тобой?

Глава 4

Вангог был немного огорчен, что Настя не приехала его встречать в аэропорт. Но когда водитель сказал, что она ждет его дома и, по его мнению, что-то готовит, он был на «седьмом небе» от счастья.

Теперь у него появился так называемый тыл. И больше он не будет слушать ту одинокую холостяцкую тишину в своей квартире. А если тишина и будет, то она не будет такой холодной, в ней всегда будет витать тепло и уют.

И запахи теперь все тоже поменяются. Не будет теперь там пахнуть одной лишь краской из его студии. Теперь там будет целый букет запахов: кухни, глянцевых журналов, лака для ногтей и всей Настиной парфюмерии.

А еще они заведут кота или собаку, если конечно у Насти нет аллергии на шерсть. Наверное, лучше кота. Маленького котенка, чтобы видеть, как он растет и ухаживать за ним. И тогда у них еще и котом будет пахнуть.

А потом у них появятся дети. Как только Настя окончит университет, он настоит, чтобы у них были дети. Двое детей. А может трое. А может больше. Сколько получится. На сколько Настя будет согласна. Это ведь ей их рожать. Его дело маленькое и приятное, а ее… Он даже представить боялся, как это больно. Но знал абсолютно точно, что всегда должен присутствовать рядом с ней во время родов. И тогда у них будет настоящая семья.

Вангог позвонил в дверь, потому что еще один комплект ключей он сделать перед отъездом забыл. Он вообще много чего забыл сделать перед отъездом, потому что мысли его все были только о Настасье. В первый день в Лондоне он даже толком ни на чем не мог сосредоточиться. А на рабочем столе в рамочке для фотографии любимой была первая полоса «Комсомолки», потому что даже фотографии с приема он забыл забрать у пресс-службы отца.

Настя только открыла дверь, как сразу повисла на нем. И потому как отпускать его она не собиралась, ему пришлось самому втащить ее в квартиру, оторвать от себя и только после этого занести свой чемодан и закрыть дверь.

Настасья метнулась на кухню, выключила все, что могло быть включено, и вернулась к Вангогу, не успел он еще и разуться.

— Ванька, ты не представляешь, как я по тебе соскучилась! — прошептала она, снова обвила его шею руками и прильнула к его губам.

— Ну, почему же? — остановившись, проговорил он томным голосом, — Очень даже представляю. Я сам по тебе истосковался сильно.

— Ты, наверное, голоден! — она увернулась от него и ринулась на кухню.

— Голоден! — согласился он, последовав за ней, в комнате, как он и предполагал, очень вкусно пахло, — Но есть я пока не хочу!